На соседней станции живут орки
По утрам они набивают собой вагоны как шпроты - банки
По вечерам они заливают пиво в глотки
Ходят локтями вперед, покрывают плевками асфальт вокзала,
Пачкают своим существом скамейки кожзама.

Я ничего не хочу знать об этих людях,
Пусть ими кормят печи, забивают щели.
По какому то странному совпадению
Они говорят на одном языке со мною,
Называют дщерью.

И вот мчит электричка в ночь,
И моргает уставший глаз.
Редкие огни за окном, и снег
Ровным слоем падает на дрова-провода,
Снег примиряет нас.

Как руки заполняют перчатки, так
Внимание заполняет тело,
Смысл – жизнь,
Газ – комнату.

Не стихотворение –
Каждый день с новой строки.
Прерывисто дыхание,
Поспешна поступь.

Ребенок впервые увидел небо,
Небо, увидев ребенка, рухнуло,
Покачнулось ливнем,
ОсЫпалось,
Обволокло ве́трами,
Притихло в изумлении.

Когда-то я верила, что могу летать.
Это было внутренним делом.
Принципиальным.
Я до сих пор не знаю, так ли это,
Но самолетов опасаюсь.

Сегодня, закрыв глаза, я увидела орла,
И открыв, решила, что
Больше никогда не вернусь домой.
А потом топила печь, принимала ванну:
Стирала перчатки.

Если завтра была война,
Ты подойди и рядом ляг.
Пусть кругом твоя голова –
Для медалей готовь пиджак.

Если завтра была война,
Мы спрячемся под одеялом
И будем точки рисовать
Просроченным кинжалом

На теле, что принадлежит
Кому угодно, кроме духа,
Война – навязанная скука.
Герой тупеет, только сука
На сене мертвая лежит.

Послушай, как читает он с закрытым ртом
Расстрельный список.
Может показалось,
И муж ну мало ли ушёл к другой,
Попал под самосвал
Остался
У друзей с похмелья.
Ужин на столе остыл.
Укор, намёк – хозяина не будет.
Забыть пора – но как его забудут

Все книги и тетради на столе.
Перечисляй, молчи,
Не выдавай секрет:
Обычные глаза
И ноздри не трепещут.
Забудь, прости, смотри как звезды блещут:
– Ведь ты ещё живой?
– Жива ещё ли ты?

Потом считалка: раз, два, три,
Четвёртый потерялся
А может быть и не было
Его
Совсем.
Порвалась нить
Не нарушая тишину
Не петь не спать и не бояться.
Могилу не найти
И память не спросить:
Ну как так можно просто потеряться?

Пятно родимое
Рваное
Нестираемое
Невредимое,
Будто кровью оно нарисовано:
Положение его обоснованно.

Очертание континента
Миротворческого контингента
Просроченного пролетариата
Вырожденца дегенерата
Тазовое предлежание
Рождение татарина.

Петитом условие:
Образа и подобия
Желчью и калом помазано,
Скотчем замотано
Выворочено,
Связано.


Проснись: решено
За тебя уж давно.
Разлепились глаза
По этапу слеза
Покатился вагон
Тихий в такт разговор
Кто в купе – те семья.
Воротишься –
И ждет тебя гибель твоя
Соляного столба
Стыдоба за отца
Мы за тех, кто не с нами.

Замерзая и кутаясь в темные складки души,
Когда мимо идут не смотри не дыши.
Ни подруга тебе, ни подпруга.
Полустанки сложились как пазлы в пыли,
Сиротливые дни,
Не имея земли,
Мы врастаем друг в друга.


Мы сплелись под углом.
Мы прошлись под огнем.
Мы пытали себя чудесами.
Мы не можем идти по сожженной земле,
Научи, научи нас ходить по воде:
Остальное мы как-нибудь сами.

Младенец в колыбели из нутра звериного,
Горячего кровяного тела скорой смерти
Угасающего жара дыхания,
Радости первого крика,
Отчаяние отсутствия третьего,
Молчание молчания.

Ягненок мерещится кружится
В траве высокой и опрятной.
Стенающая мать по лесу и в окрестье
Не оттого ли сгорблен твой старик,
Не оттого ли хвощ полев?
Зима полна сказаний о былом
В овечьей шкуре лев,
И разрешается аккорд
В неведомое Актору созвездье.

И только б брошка на груди не остановила смеха бег
И только бы корона на главе младенца не осталась
И лист невидимо дрожит
В брюшине зверя человек
Живой
Лежит

Завтрак отдай коту,
На обед категорически не успевай,
Ужин съешь, пожалуй, сам.
Последние самые сладкие крошки дня:
Вино, орехи и пралине.
Сегодня в меню у огня – дрова,
А у меня есть вопрос к тебе:

Где ты сидишь, досчитав до ста,
Закрыв глаза, руки –
Благоразумно на простыне,
Где ты, блядь, ходишь,
Счастлива, позабыв меня, –
Еще или уже.

Завтрак отдай коту,
Или, может, ручной лев
Спрятался у тебя внутри?
Не пей воду,
Вглядываясь в пустоту
И если болит – не три.

Я не тот, кто может тебя учить –
Пятки память не жжет на одной шестой,
Но если мне выбирать,
С кем молчать, а с кем говорить,
Я предпочла бы с тобой.


Я не тот, кто может тебя учить –
Наши пути разошлись на одной шестой,
Но если мне выбирать,
С кем молчать о том, о чем нельзя говорить,
Я предпочла бы с тобой.

Bon chevalier masqué qui chevauche en silence

Paul Marie Verlaine

Юный вейпер тонет в тумане парка,
Медленно шагает в облаке облака.
Матрешка: мать, дочь, и святая душа,
Шило в заднице утки зайца.

Мы бежим за ним,
Прячемся в тенИ тЕни, дыма дыма
Ловим запах черешни
Которую уже не соберем.

Моя суженая - война.
На следующий день ждала тебя,
Глотала аспирин луна в реке.
Твоя рука - в моей руке,
Ласкала шепотом
Шопена,
Грозой смеялась,
Тихонько спорила
С трубой труба.

Машина производства облаков
Из человечьих тел
Пронзает облако собой
Наш всадник волоокий.
Собака слизывает с мостовой
Обрывки слов,
И кофе с молоком -
Как инь и янь вповалку
Вповолоку.

Тот мертвый человек в реке - бревно,
А из кустов кричат: “бери свое!”
С той стороны кричат: “оно мое!”
Прогулки в парках освежают
Весеннее промозглое нытье.

И жарко запекает лето кровь
И пьяная ничейная любовь по мостовой бредет
Не успевая обрасти быльем
В беспамятстве своем.
Уходит на войну война
С рекой останется река.

Формула "Я люблю тебя", где:

1.
"Я" - это совокупность представлений о себе,
"Люблю" - неясное намерение сближения, продиктованное
Вдохновением, помноженным на любопытство,
"Тебя" - случайного человека, заговорившего со мной
Неожиданно приветливо.

2.
"Я" - хаотический набор опытов и впечатлений,
"Люблю" - знак безысходности провести какое-то времени в одном пространстве,
Сложить общий нарратив событий,
И через какое-то время, разочаровавшись, "разлюбить".
"Тебя" - человека, похожего на моего отца, когда ему было 34.

3.
"Я" - попытка самопознания, безуспешная,
"Люблю" - желание спрятаться от муки неопределенности
За ясной целью,
Например служением,
"Тебя" - некий объект, по совокупности факторов признанный
Достойным самоотречения.

4.
"Я" - йотированная гласная А,
Скорее намечающее само намерение высказаться,
Чем на принадлежность субъекту высказывания,
"Люблю" - пробую на вкус, перекатываю камешки на языке,
Упражнение для губ и языка,
Рекомендованное от ранних морщин,
"Тебя" - утверждение звука в вертикальной плоскости
Так, будто со стуком ставишь стол на ножки,
С возвращением к началу.

Bon chevalier masqué qui chevauche en silence

Paul Marie Verlaine

Юный вейпер тонет в тумане парка,
Медленно шагает в облаке облака.
Матрешка: мать, дочь, и святая душа,
Шило в заднице утки зайца.

Мы бежим за ним,
Прячемся в тенИ тЕни, дыма дыма
Ловим запах черешни
Которую уже не соберем.

Моя суженая - война.
На следующий день ждала тебя,
Глотала аспирин луна в реке.
Твоя рука - в моей руке,
Ласкала шепотом
Шопена,
Грозой смеялась,
Тихонько спорила
С трубой труба.

Машина производства облаков
Из человечьих тел
Пронзает облако собой
Наш всадник волоокий.
Собака слизывает с мостовой
Обрывки слов,
И кофе с молоком -
Как инь и янь вповалку
Вповолоку.

Тот мертвый человек в реке - бревно,
А из кустов кричат: “бери свое!”
С той стороны кричат: “оно мое!”
Прогулки в парках освежают
Весеннее промозглое нытье.

И жарко запекает лето кровь
И пьяная ничейная любовь по мостовой бредет
Не успевая обрасти быльем
В беспамятстве своем.
Уходит на войну война
С рекой останется река.

Еще один дождливый вечер в Макао:
Туман на горе, ничего не видно.
Таксист заберет и уедет в дали,
И змеиться дорога, не зная ровни.
Я хожу и ищу то чего не знаю
И дорога льнет через сердце навзничь.
В центре шума - храм, в центре храма - пепел,
Как в яйце сундук, а в иголке – утка.

И еще один дождливый вечер в Макао,
И рыбы хвостами вперед выходят из берегов,
Золотые айфоны, шесть штук, ты покупаешь
И, довольный собой, выпиваешь
Кружку пива до дна,
А я слышу тремор обертонов,
Шорох бетона, скрежет стекла, вижу
Чешуйку в уголке рта.

И еще один дождливый вечер в Макао
Сушим жабры, каждый свои греет утраты
Я брожу и считаю капли,
Асфальта лава плавится под ногами.
Я дышу и жду, наблюдаю время
А ты кит в бездонном аквариуме Гонконга.
Я хожу и жду, я люблю как умею,
Я степной ковыль под стопами
Будды.

Сложно сказать, что происходит: вобщ
В рамках борьбы с энтропией сварила внезапно борщ.
Жертва вечерняя свёкл и помидор:
Ложка в тарелке стоит, словно немой укор.
Тело мое мало – куда уж вместить мне сток:
Десять литров любви по ножику кровосток.
Десять друзей придут и весь борщец съедят:
"Пересолила, мать", – наперебой галдят.
Ключик от этих дверц
Закопан, потерян и спрят.
Хочешь добавки еще –
Нету пути назад.

Она сказала:
"Чувствую себя улиткой. Хитиновый покров пуховика. И влажный след все тянется за за мною. И рожки если что и тут как тут".
Потом я вечером ходила по перрону, считая статуи с потертыми вещами:
Собачий нос, граната, автомат, коленка, даже вымпел.
Хотела книгу потереть, но слишком высоко и стыдно.
И вспомнила всех тех оленей, что нам встречались на пути любви,
Которых мы считали знаком счастья.
В какой момент они закончились,
И стали мы друг напротив друга,
Рога в рога и пузо в пузо,
Не можем поделить планету пополам.

Когда (когда уже?) закончится война,
И крайний хлеб преломим мы с тобою,
И на обломках жестких дисков непереваримых
Забудут наши имена.

Она сказала:
"Чувствую себя улиткой. Хитиновый покров пуховика. И влажный след все тянется за за мною. И рожки если что и тут как тут".
Потом я вечером ходила по перрону, считая статуи с потертыми вещами:
Собачий нос, граната, автомат, коленка, даже вымпел.
Хотела книгу потереть, но слишком высоко и стыдно.
И вспомнила всех тех оленей, что нам встречались на пути любви,
Которых мы считали знаком счастья.
В какой момент они закончились,
И стали мы друг напротив друга,
Рога в рога и пузо в пузо,
Не можем поделить планету пополам.

Когда (когда уже?) закончится война,
И крайний хлеб преломим мы с тобою,
И на обломках жестких дисков непереваримых
Забудут наши имена.

Весною
Запах одуванчиков и шашлыка,
И в голове так пусто - можно не курить.
Ты, моя милая, пришла издалека
Из далека -
Поговорить.
И эхом волосы откинутые с плеч,
Ты не беги -
Себя побереги:
Остановлю твою я путаную речь
Прикосновением
Руки.

Твои глаза: направо-вверх и сразу вниз.
Твои ключицы -
Не на что смотреть.
И ты дрожишь, хотя стоит жара,
И пахнут паузы
Как смерть.

Нарисуй мне овечку, шляпу или змею,
Нарисуй квадрат, за которым не зло, а ночь
Тихо музыкой, пожалуйста, прикоснись,
Отвернись, будто не было ничего.

Скоро вскроют город, закроют на ставни мир,
Миелинизируют провода.
Пассажир по этапу работа-и-дом. Пунктир.
А ты снова отправилась в никуда.

В сториз дети размазывают по столу
Праздную твою кровь, сладкую как пион,
Слизывают с тарелки, пальцами натощак,
Не заметив что шляпа уж год как слон.

Трасса просыпается
Мафия засыпает.
Просыпается трасса:
Гонит фуры,
Катит легковые,
Автобусы,
Огнеопасные,
Гужевые,
Налегке или
Гружённые,
Издалека
Протяженные на
Километры километров
Ты встретишь их
В точке ветра
Где глаз смыкается с фарой
Подфартит – или не надо.

Мафия засыпает:
просыпаются люди
За рулём или на пассажирском
Чьё фото?
не будем
О личном